Наталья Девятко - Карта и компас [litres]
Той, которую Мать назвала сестрой, показалось, что воплощение жизни колеблется и даже боится принятого решения.
— Твоя сила улетела с вороном, но твои знания и чары остались при тебе?
Марен смотрела на сестру, отдавшую Имя за этот мир, чтобы исцелять его раны, а не чтобы отсекать головы и ломать судьбы, как это делала она сама в течение многих лет.
— Кто-то из нас погиб, кто-то люди называют богом, кто-то ушел в небытие по собственной воле. Ты пожертвовала своим Именем, но я до сих пор помню, что тебя звали Иверин, — почти неслышно сказала Марен. — Да, мои знания при мне. Чем помочь тебе, сестра?
— Скажи Имя призрака, которого Ярош привел с зачарованного острова. Призрак помнит, как его зовут, но не скажет даже мне, ибо считает, что возложенное на него наказание справедливо.
— Такое наказание не может быть справедливым, — усмехнулась Марен, а пальцы уже плели заклятье, внезапно их движение остановилось, оборвав прозрачную нить. — Ее зовут Мариан. Что дальше?
Мать не ответила сразу, снова окунувшись в мысли.
— Я хочу попрощаться с одним человеком. Позови Катерину и, прошу, позаботься, чтобы нам не мешали.
Марен оглянулась на Яроша, Бенедикта и Гунтера, не ушедших с палубы, но они были достаточно далеко, чтобы слышать, о чем тихонько разговаривают давние.
— Позволишь оградить тебя заклятьем?
— Позволю.
Марен ушла и через несколько минут вернулась с заспанной Катериной. Одежда Матери изменилась, на рукавах кофты и в волосах засеребрились капли соленой воды, а юбка стала темного, штормового цвета, только кружево внизу оставалось светлой морской пеной.
У Катерины сон как рукой сняло.
— Что случилось? — испугалась она.
— Все в порядке, дочка, — попробовала ласково улыбнуться Мать, душой она была далеко от пиратского корабля. — Я должна оставить вас, но хочу поблагодарить тебя, что не бросила меня в беде. И прошу, Катерина, еще раз помочь.
— Да, все, что угодно, — без колебаний согласилась Катерина, которой все больше не нравился отстраненный голос Матери.
— Никогда не давай слова, пока не узнаешь, что у тебя попросят, Катерина, — предупредила Мать, и на мгновение в ее голос вернулись чувства. — Но мне от тебя нужно немного. Удержи в ладонях сияние, хотя тебе и трудно будет, и грустно, и дай напиться той, кого я сейчас позову, — давняя подняла взгляд на мачту, где на рее сидел призрак. — Мариан, — шепотом позвала та, в ком воплощалась в человеческом обличии жизнь этого мира.
Будто не по своей воле, призрак соскользнул на палубу и приблизился к ним.
— Вы звали меня, — тихо сказала призрачная Мариан, удивленная, что кто-то здесь знает ее Имя.
Марен обходила их кругом, украдкой сыпля серебристую пыль, которая сразу впитывалась в доски палубы.
— Мариан, тебя наказали, отобрали жизнь, но лишили посмертного покоя, — не вопрошающе, а утвердительно сказала Мать.
— Нас всех наказали, хотя и по-разному, — грустно откликнулся призрак. — Но откуда вам это известно?
— А ты меня разве не узнала?
Мариан внимательно посмотрела на Мать, призрачные глаза сверкнули жизнью, но лишь на миг. Призрак опустил изверившийся взгляд.
— Узнала. Ты старше и людей, и чародеев.
Круг замкнулся, тускло засветившись, Марен оказалась за ним. Гунтер краем глаза видел слабую вспышку заклятья и глянул в их сторону, не обратив внимания других.
— Хочешь снова жить? Полно, как раньше? Забыв о пережитом? Хочешь жить, Мариан?
В третий раз Имя призрака прозвучало глухо, словно в другом мире промолвленное. Призрачная женщина подняла на нее глаза, приняв решение:
— Хочу жить, но забывать не желаю. Что мое, то мое, пусть то радость будет или боль, — в ее голосе скользнули привычные нотки командира, что может отдать любой приказ, да и себя не жалеет.
— Дай руку, Мариан.
Мать вела пальцами, с выступавшими на них сверкающими животворными каплями, по руке призрака. На полупрозрачной коже оставался цветной красочный след. Но когда радуга растаяла, скапывая водой, тело вместо призрачного становилось живым.
Мариан вздохнула, оседая на палубу. Руки Матери касались ее волос, становящихся темными и пышными, а блеклое платье превращалось в пиратскую одежду. Мать, склонившись, поцеловала пиратку в лоб, и, поднявшись, повернулась к Катерине.
Удивительное создание истекало не кровью, а водой, живой и соленой, оплывало лицо, а кожа становилась прозрачной.
— Катерина… — Мать с мольбой протягивала сложенные руки, с которых капала вода.
Катерина подставила руки под этот источник жизни, и через несколько секунд человеческие ладони наполнились сияющей водой.
— Напои ее, — попросила Мать, и сама, не в силах стоять, опустилась на палубу.
Мариан пила из рук Катерины, но живая вода все равно оставалась на коже человека, даря и ей новую жизнь.
— Что там происходит? — Ярош порывался идти к сияющему кругу, который только что увидел, но Бенедикт взял его за плечо, останавливая.
— Там творится чудо, не мешай, капитан.
Пиратка легла, утомленная жизнью, наполнившей ее.
— Слушай, Мариан, — тихо обратилась к ней Мать, через ее юбку уже просвечивались доски, мокрые от воды, заволновалось море, качнув корабль. — Я вернула тебе жизнь, но счастье ты вернешь себе сама, поделившись жизнью с тем, кого захочешь поцеловать. Ты поцелуешь его, когда сойдешь на берег, обещаю. А теперь спи.
Глаза Мариан закрылись, она заснула живым сном.
Ярош высвободился.
— Нет, что-то не так, — он пошел к кругу, и, приблизившись, застыл, не в силах переступить сияющую линию.
— Переведи его, сестра, — попросила Мать, и Марен завела Яроша в круг, обняв, у нее снова были крылья, в которых мерцали звезды.
Пират присел рядом с Матерью, не пугаясь, что сейчас она сама похожа на привидение.
— Ярош, я ухожу. Мы больше не увидимся. Благодарю, что не оставил меня на улице раненную людским горем и безразличием, не ведая, что тебе будет за поступок, — ее голос звучал все тише. — Но, уходя, я умоляю тебя, капитан, освободи Ричарда. Негоже моим детям мучить друг друга.
Ярош смиренно опустил глаза.
— Я сделаю, как ты скажешь, даю слово.
— Благодарю, капитан, — слабо улыбнулась Мать.
Волна неожиданно ударила корабль, затопив палубу. Марен накрыла Мариан крылом, но вода смыла сияющий круг и намочила одежду пиратов. Когда вода стекла, Матери уже не было — Море забрало ее, как и обещало, ибо, где родилась жизнь, туда она и должна возвратиться.
Гунтер помог подняться Катерине. Бенедикт склонился над спящей.
